Бунтарка. Берег страсти - Страница 55

Жюль нетерпеливо пожал плечами:

— Продолжай. Где ты нашла ее? Что она сделала, переехала к Биянкурам?

— О боже, она сбежала!

Он побелел.

— Луни! Я убью этого маленького…

— Погоди, послушай. Я только что была у Биянкуров. Мы начали строить самые мрачные предположения, и тут Луиза вдруг уронила на пол какое-то письмо. Что-то заставило меня заинтересоваться им. Она отказалась отвечать, затем расплакалась и сказала, что скорее умрет, нежели нарушит слово, данное подруге. Я быстро справилась с положением, и вот это письмо. В нем о нас обоих сказано много нелестных слов.

Жюль взял конверт. Вот что писала Вивиан подруге:

«Луиза,

не проявляй эмоций, читая это письмо, если кто-то окажется поблизости, а прочитав, уничтожь его. Через три дня можешь передать моей тете его содержание, ибо к тому времени я вместе с мужем уже отплыву в Америку.

Я ни дня больше не могу терпеть тиранию своего опекуна. Вчера он обвинил меня в «преступлении» — я ограбила имение Шерси уже тем, что продала несколько драгоценностей, принадлежавших моей матери! Если бы я в ответ тоже стала кричать на него, то содрогаюсь при мысли, до чего он мог бы дойти, но я сохранила достоинство, выказывая свою ненависть ко всем его поступкам.

Я не говорила тебе, что продолжала переписываться с Виктором, после того как ты не стала передавать наши письма. Мы очень близки друг другу. Мы не могли допустить, чтобы нас разлучило это путешествие в Америку (да, он отплывает туда под именем месье Жакоба, и даже мой дядя, даже Франклин этого не знают). Я присоединюсь к нему и разделю его судьбу — мы поженимся в Бордо, отправимся в Испанию и взойдем на борт корабля Лафайета как муж и жена.

Я, как и Лафайет, отправлюсь на юг почтовым дилижансом, не останавливаясь ни днем, ни ночью. Эта часть моего путешествия требует больших расходов, но у меня достаточно денег. Я уговорила Матильду поехать со мной, хотя она испытывает ужас и ее никак нельзя заставить отплыть в Америку. Когда она вернется в Париж, скажи моей тете, что во всем виновата я, а не Матильда.

Я не оставила письмо тете и забрала свои письма с собой. Я не столь безрассудна, как маркиз! Нет сомнений, что они вместе с дядей спросят у тебя, куда я могла уехать. Храни мое письмо в секрете по меньшей мере три дня. Затем можешь сказать им, что я вышла замуж. Что касается тети, то я уже испытываю угрызения совести, но у меня нет иного выбора.

Помимо нее, я сожалею только об одном человеке, оставшемся в Париже, — это ты, моя самая дорогая подруга! Желаю тебе всех радостей и приключений, которые ждут меня. Жаль, что я не могу удержать слез. Я почти не вижу бумаги.

Прощай!

Вивиан».

Он быстро прочитал письмо, но остался спокоен. Онорина заметила:

— Подозреваю, что мадемуазель де Биянкур умышленно выронила его — она сама была бы не прочь привязать к себе месье де Луни.

— Я даже не предложил тебе сесть. Пожалуйста, устраивайся поудобнее, — сказал Жюль и позвал слугу, чтобы тот принес что-нибудь перекусить. Он никогда не пользовался звонком: весь мужской штат его слуг по-военному держался на расстоянии слышимости и с готовностью тут же выполнял поручения хозяина.

— Племянник, я пришла к тебе не в гости. Мы должны действовать — и немедленно!

Он сел напротив.

— Сначала — самое главное. Поскольку служанка тоже сбежала, твои слуги уж точно знают, что случилось. Можно надеяться, что они не станут болтать?

— Конечно! Я буду говорить всем знакомым, что Вивиан уехала к друзьям в провинцию.

— Мадам де Биянкур и эта кокетка, ее дочь, будут говорить то же самое?

— Безусловно!

— Слава богу, тогда репутация Вивиан не пострадает при условии, что о ее побеге не знают друзья Луни.

— Тут я ничего не могу сказать. Если они все задумали вместе, то почему не едут вместе? Я зла на мадемуазель де Биянкур. Я так и сказала ей: передавать их письма столь бесстыдным образом еще с сентября прошлого года! — Сложив ладони, Онорина начала легко постукивать себя по коленям. — Что за легкомыслие — девушке тайком бежать в Америку! Скандал, связанный с Лафайетом, не идет ни в какое сравнение с этим.

— Успокойся, она далеко не уедет.

— Но она ведь опередила нас на целый день!

— Тайный брак устроить не так-то просто. Даже если предположить, что жених не против, а одному Богу известно, согласен Луни или нет. Еще есть время, чтобы помешать этому. Мне придется найти ее, прежде чем она еще больше скомпрометирует себя. Остается только надеяться, что она сбежала скорее из ненависти ко мне, чем из любви к нему. Если дело обстоит иначе, имею ли я право вмешиваться? — задумчиво произнес Жюль.

— Боже милостивый, племянник, ты ведь не собираешься занудствовать в такой момент?

Когда граф поднял голову, его глаза были холодны, однако негодование Онорины заставило его действовать. Он подошел к столу, быстро начеркал и записку и поручил слуге отнести ее своему банкиру. Другому своему слуге велел подняться наверх и собрать вещи.

Сделав эти распоряжения, Жюль сказал:

— Только представить, что она едет одна без всякой защиты! Она надеется застать его в Бордо. А что, если он не знает, что она едет следом за ним, и направится дальше — в Лос-Пасахес?

— Где это?

— Это порт в Испании, там стоит корабль Лафайета. Почему она так поступает? Если бы я только знал ответ на этот вопрос!

Онорину на этот счет не мучили сомнения — она была уверена, что ее племянницей, как обычно, движут бунтарские страсти. Она не осознавала, насколько Вивиан противны ее нынешнее положение и ее опекун. Хотя, прочитав это откровенное и обидное письмо, поняла, что побег с любимым кажется девушке лучшим избавлением от всех невзгод.